Everybody's playing the game But nobody's rules are the same Nobody's on nobody' side
Что-то достали все эти споры, кто гей, кто прав, зачем жить, куда валить...
Может притормозить и оглянуться?
Вы, образованные люди, оставьте лопату, хватит уже грязи. Осень ведь. Пора ностальгии, горячего шоколада и грусти...
А не очередного витка мне мое, твое и его.
Иногда становится страшно, гуляя по Москве... проблема не в том, что сменились идеалы. Проблема в косноязычии.
Когда и примитивные-то мысли не получается выразить.
Чувствую себя старой. В шали, горжетке из прошлого века, одинокой и чуточку счастливой от того, что я могу понять, могу читать и могу думать.
Могу наслаждаться, а не просто жрать, спать и трахаться.
Огненных линий аккорд,
Бездну зеркально-живую,
Ночью Palace la Concorde,
Ночью дождливой люблю я.
Зарево с небом слилось...
Сумрак то рдяный, то синий,
Бездны пронзенной насквозь
Нитями иглистых линий...
В вихре сверкающих брызг,
Пойманных четкостью лака,
Дышит гигант — Обелиск
Розово-бледный из мрака.
Максимилиан Волошин
Может притормозить и оглянуться?
Вы, образованные люди, оставьте лопату, хватит уже грязи. Осень ведь. Пора ностальгии, горячего шоколада и грусти...
А не очередного витка мне мое, твое и его.
Иногда становится страшно, гуляя по Москве... проблема не в том, что сменились идеалы. Проблема в косноязычии.
Когда и примитивные-то мысли не получается выразить.
Чувствую себя старой. В шали, горжетке из прошлого века, одинокой и чуточку счастливой от того, что я могу понять, могу читать и могу думать.
Могу наслаждаться, а не просто жрать, спать и трахаться.
Огненных линий аккорд,
Бездну зеркально-живую,
Ночью Palace la Concorde,
Ночью дождливой люблю я.
Зарево с небом слилось...
Сумрак то рдяный, то синий,
Бездны пронзенной насквозь
Нитями иглистых линий...
В вихре сверкающих брызг,
Пойманных четкостью лака,
Дышит гигант — Обелиск
Розово-бледный из мрака.
Максимилиан Волошин