Everybody's playing the game But nobody's rules are the same Nobody's on nobody' side
- Все еще зеленое, - протянул Лето, поднимая пузатую мензурку на уровень глаз и наблюдая через нее вид из окна.
В мензурке зелено поблескивало, пахло горечью, свежестью и полынью.
- Ненадолго, - хмыкнул Осень, вертя в тонких нервных пальцах серебряную резную ложечку. - Ставь, хватит играться.
Лето поставил мензурку рядом с такой же. Осень сбросил вихры на сторону, прищурил глаз и установил ложечку на края. Сверху лег кусочек желтоватого сахара. Лето со скепсисом наблюдал за колдовством. Он с удовольствием бы выпил просто так, но рыжий был непримирим. Его одолела меланхолия, и Осень предавался ей со вкусом, неспешностью и всякими интересными атрибутами: будь то заплесневелая бутылка вина, или прозрачная как слеза младенца водка. Просто так нельзя было выпить ничего... все требовало своего ритуала, медленного и неспешного. Кроме водки. Лето вчера втихаря опробовал. Поэтому сегодня страшно болела голова и серая муть на улице, припорошенная крохотными капельками дождя добавляла сонных облаков внутри черепной коробки. Лето был вял и мечтал избавиться от этого состояния. А тут Осень со своими ритуалами.
Рыжик скептически скорчился, выливая немного ледяной воды на сахар. Плотно спрессованные кристаллики стали распадаться, плотным оползнем скатываясь в напиток. Тот заволновался, закружился, недовольно всколыхнувшись зеленью. И та стала медленно отступать, сменяясь желтовато белесой мутью... почти как у Лета в голове.
- Пей! - приказал Осень, двигая брату мензурку.
Тот залихватски опрокинул в себя жидкость... муть полезла из лазурно-синих глаз, а сами глаза из орбит. Блондин открыл рот, сморщился.
- Тьфу! Горькое какое....
- Считай лекарство, - захихикал Осень, повторяя процедуру для себя и не слушая ворчаний и причитаний братца.
Он следил как снова сахар медленно растворяется, не понукал его ложкой, с восхищением рассматривая фантастически е узоры, которые выплетались в изумрудно-прозрачной глубине. Когда завитки белого достигли поверхности, Осень описал ложкой круг и поймал языком скатившуюся с нее каплю.
- Вкусно, - прищурился рыжий, с удовольствием облизывая губы и отставляя пустую мензурку.
- Гадость, - Лето поежился. - И горечь.
- Во всем есть своя прелесть, - Осень махнул на брата рукой и вышел на крыльцо, в сырое, мокрое и промозглое.
Низкое серое небо казалось больным и уставшим. Зеленые деревья с удивлением перешептывались, не понимая, почему так рано стало холодно и как теперь золотиться. Ветер играл на свирели, повиснув на Березе, а та разбирала ветками его косы и шелестела, подпевая.
- Этой зелени не хватает сказочной мути, - Осень вспомнил разводы сахарной воды в абсенте.
Он достал из кармана трубку, махнул ею в воздухе и от кончика потянулся сиренево-белый дымок. Прозрачный, перистый, он извивался из стороны в сторону, сворачивался тонкими кружевами-клубами и расползался по изумрудной траве. У стволов дымок пытался подняться выше, но безуспешно цеплялся за кору, пеленал корни и устремлялся дальше, дрожащим плотным маревом укутывая низкорослые кусты, склоняя уцелевшие головки цветов и любуясь своим отражением в собравшихся каплях дождя.
Ветер играл. Осень смотрел за тянущимся хвостом дыма и иногда выдыхал клуб вверх, добавляя кучевых облаков небу.
Его меланхолия расцветала и змеилась следом за туманом.
В мензурке зелено поблескивало, пахло горечью, свежестью и полынью.
- Ненадолго, - хмыкнул Осень, вертя в тонких нервных пальцах серебряную резную ложечку. - Ставь, хватит играться.
Лето поставил мензурку рядом с такой же. Осень сбросил вихры на сторону, прищурил глаз и установил ложечку на края. Сверху лег кусочек желтоватого сахара. Лето со скепсисом наблюдал за колдовством. Он с удовольствием бы выпил просто так, но рыжий был непримирим. Его одолела меланхолия, и Осень предавался ей со вкусом, неспешностью и всякими интересными атрибутами: будь то заплесневелая бутылка вина, или прозрачная как слеза младенца водка. Просто так нельзя было выпить ничего... все требовало своего ритуала, медленного и неспешного. Кроме водки. Лето вчера втихаря опробовал. Поэтому сегодня страшно болела голова и серая муть на улице, припорошенная крохотными капельками дождя добавляла сонных облаков внутри черепной коробки. Лето был вял и мечтал избавиться от этого состояния. А тут Осень со своими ритуалами.
Рыжик скептически скорчился, выливая немного ледяной воды на сахар. Плотно спрессованные кристаллики стали распадаться, плотным оползнем скатываясь в напиток. Тот заволновался, закружился, недовольно всколыхнувшись зеленью. И та стала медленно отступать, сменяясь желтовато белесой мутью... почти как у Лета в голове.
- Пей! - приказал Осень, двигая брату мензурку.
Тот залихватски опрокинул в себя жидкость... муть полезла из лазурно-синих глаз, а сами глаза из орбит. Блондин открыл рот, сморщился.
- Тьфу! Горькое какое....
- Считай лекарство, - захихикал Осень, повторяя процедуру для себя и не слушая ворчаний и причитаний братца.
Он следил как снова сахар медленно растворяется, не понукал его ложкой, с восхищением рассматривая фантастически е узоры, которые выплетались в изумрудно-прозрачной глубине. Когда завитки белого достигли поверхности, Осень описал ложкой круг и поймал языком скатившуюся с нее каплю.
- Вкусно, - прищурился рыжий, с удовольствием облизывая губы и отставляя пустую мензурку.
- Гадость, - Лето поежился. - И горечь.
- Во всем есть своя прелесть, - Осень махнул на брата рукой и вышел на крыльцо, в сырое, мокрое и промозглое.
Низкое серое небо казалось больным и уставшим. Зеленые деревья с удивлением перешептывались, не понимая, почему так рано стало холодно и как теперь золотиться. Ветер играл на свирели, повиснув на Березе, а та разбирала ветками его косы и шелестела, подпевая.
- Этой зелени не хватает сказочной мути, - Осень вспомнил разводы сахарной воды в абсенте.
Он достал из кармана трубку, махнул ею в воздухе и от кончика потянулся сиренево-белый дымок. Прозрачный, перистый, он извивался из стороны в сторону, сворачивался тонкими кружевами-клубами и расползался по изумрудной траве. У стволов дымок пытался подняться выше, но безуспешно цеплялся за кору, пеленал корни и устремлялся дальше, дрожащим плотным маревом укутывая низкорослые кусты, склоняя уцелевшие головки цветов и любуясь своим отражением в собравшихся каплях дождя.
Ветер играл. Осень смотрел за тянущимся хвостом дыма и иногда выдыхал клуб вверх, добавляя кучевых облаков небу.
Его меланхолия расцветала и змеилась следом за туманом.
-
-
22.09.2016 в 12:12-
-
22.09.2016 в 13:29